В детстве мне так хотелось, чтобы у меня был дедушка. Я бы забиралась к нему на колени и рассказывала ему свои девчачьи секретики. Но, мой дедушка погиб на войне. Он не вернулся домой. До школы я жила у бабушки в деревне Самино. И портрет деда Фокина Александра Ильича в синенькой рамке висел на самом видном месте. Я часто смотрела на него, и мысленно общалась с дедом.

Порой, он был моим единственным «собеседником», так как бабушку часто привлекали на колхозные работы, несмотря на то, что она была уже на пенсии. А колхозная пенсия, как помню, была семь рублей с копейками. Бабушка очень неохотно рассказывала о войне и о деде. Видимо, ей было очень тяжело вспоминать все это. Но все же, кое-что я запомнила.

…В углу комнаты, укрытая красивой накидушкой, стояла швейная машина. Бабушка уже редко пользовалась ей, так как к тому времени не очень хорошо видела, но к машинке относилась очень трепетно. Говорила: «Кормилица моя. Не она бы – в войну не выжить!» И вот почему. Этой швейной машинкой дедушкунаградили как победителя стахановского движения еще до войны. Он работал в колхозе бригадиром, а зимой – на лесозаготовках.

Так вот, благодаря швейной машинке, которая была единственной на всю деревню, бабушке удавалось за свою работу получать дополнительно продукты питания.

Дед родом из деревни Прокопьевская. Там стоял их родовой дом. У Ильи и Натальи Фокиных было семеро детей: пять сыновей и две дочери. Василий, Семен, Павел, Александр, Иван, Таисья, Клавдия. Мой дед – Александр! Все сыновья были призваны в действующую армию на войну. Судьбу их, кроме деда, не знаю. Знаю только, что из пятерых сыновей никто не вернулся домой.

Успел повоевать и племянник деда – Фокин Митрофан Семенович. Он вернулся с войны и всю жизнь прожил на Виледи. Его многие помнят.

В моем «сундучке» лежат документы и письма деда – немые свидетели тех времен.
Письма я берегу. Однажды отсканировала их и раздала своим детям и племянникам.
Дед, видимо, писал часто, но много писем просто не доходило до адресата. А те, что дошли, коротки.

«22/III -42. Добрый день. Здравствуйте мое дорогое семейство.... Первым долгом моего письма я хочу сообщить, что живу пока ничего. Питание по среднему. Дают сухарей 400 граммов. Сухарей, конечно, не хватает, но нужно все трудности переносить, так как враг...(вымарано. Военная цензура работала. Н.М.), а мы должны его победить в скором времени.
По части обмундирования: шуба очень теплая, валенки, новые вещи, все хорошее, новое. Нахожусь в лыжной команде. На лыжах ходить мне очень трудно, так как я на них никогда не ходил. Часто приходиться ходить в походы с полной выкладкой. Теперь не знаю, перенесу ли все это. Пока еще не на фронте, но дня через два поедем на фронт. Он уже очень близко 30 километров. Нахожусь на мурманском направлении. Вот у меня пока и все. Теперь я хочу узнать про вас: как вы живете. Я ничего не знаю. А, может, быть уже и живых никого нет, потому что писем не получал? Вам писал много, но не знаю, получали или нет от меня письма».

«20.5.1942 г. В первых строках моего письма я хочу сообщить в том, что нахожусь от города Москвы в ста километрах. Живем в землянках. Товарищ Федько со мной с Чертихи. Он со мной не в одной роте, но видимся часто. Так больше про жизнь описывать нечего. А если бы я явился домой, то не поверил бы, что дома. Но не скучайте, будем дома, победим врага, и в скором времени Победа будет за нами. Когда приедем домой, будем жить мирно и счастливо. Теперь, дорогая супруга Екатерина Андрияновна, и дорогие дети, как вы живете, как ваше здоровье? Я ведь про вас ничего не знаю, с тех пор как уехал из дому. Как вы живете с хлебом? Сумели или нет прокормить корову, много ли в колхозе осталось хлеба и сена, какие идут работы. Я думаю, начинаете сеять. Здесь уже тепло, лес опушили листья».

«Июнь 1942 года. Добрый день. Первым долгом моего письма я хочу сообщить в том, что я пока жив и здоров. После ранения поправился хорошо. Живу тоже хорошо. Только очень скучаю. Не могу получить от вас письма. Вам посылаю часто, но ответа нет. Причина я думаю та, что перемещают с места на место. Вот теперь буду в одной части. Пишите письма немедля ни минуты. Опишите все подробно. Как вы живете, как ваше здоровье, что делаете, какая стоит погода. Насчет питания у вас, наверное, плохо, нет наверное, хлеба, я вам одно пожелаю, пережить нужно все трудности. Я вернусь домой, улучшим условия жизни Полевая почта 11655-ф. Фокин А.И.»

«15 июня 1943 г. Добрый день. Работаю санитаром в медсанвзводе. Я никак не могу получить от вас ответа, и не знаю как вы живете и как ваше здоровье. Как получите мое письмо, сразу пишите ответ и описывайте все подробно, для меня это очень интересно узнать, в каком вы находитесь положении. Ведь я с вами нахожусь восемнадцатый месяц в разлуке. Как хочется повидать любимую семью. Напишите о нашем колхозе. Полевая почта 59340 Фокину А.И.»

Последнее письмо (не сохранилось) было получено из-под Киева. Со слов его детей Анатолия и Лидии, в нем он говорил, что скоро будут большие бои за освобождение Киева, и останется ли он жив, неизвестно. И еще наказывал супруге Екатерине Андрияновне учить детей, несмотря ни на какие трудности.

Сына Анатолия она выучила, а дочь Лидия окончила только четыре класса начальной школы на «отлично». Но так как не было возможности одеть детей, предпочтение было отдано учебе сына, хотя учитель уговаривали ее дальше учить Лиду. Анатолий, благодаря образованию, всю жизнь проработал на хороших должностях, а Лидия на тяжелой физической работе. Видимо, Александр Ильич предвидел это, поэтому и давал прощальный наказ учить детей. В бою за Киев был тяжело ранен и умер 25.11.1943 года.

Недавно, благодаря интернету, прочитала, как был ранен дед. Это очень тяжело знать, как 36-летний мужчина, мечтавший после войны обнять своих родных, умирал от тяжелых ран. Похоронен красноармеец Фокин Александр Ильич в селе Копелев, (Копiлiв)Макаровского района, Киевской области.

В конце восьмидесятых мне удалось побывать в этом селе. Я привезла туда горстку вилегодской земли. Когда стала подходить к обелиску, установленному во дворе школы в селе Копелев (в этом здании во время войны был расположен госпиталь), увидела плиты на которых выбиты имена воинов. Но, что самое странное было для меня, я четко увидела издалека фамилию деда (хотя страдала в то время близорукостью), и прямо направилась туда. Чувства, испытанные при посещении этого места просто не описать никакими словами. «Ну, здравствуй, дедушка!», – сказала я. И слезы, слезы….. Прошло уже больше 30 лет, а как будто вчера все было.

Переживаю, в связи со сложившимися обстоятельствами в Украине: стоит ли обелиск, ухаживает ли кто за могилками воинов? В конце шестидесятых бабушка получила от украинских пионеров письмо о том, что её муж, Фокин Александр Ильич похоронен в селе Копелев, и о том, как они ухаживают за захоронениями. Бабушка долго плакала и молилась, молилась. Еще помню, что её пригласили в Вилегодский ДК как вдову ветерана. Показали концерт и подарили маленький темно-синий атласный платочек, который потом она бережно хранила всю жизнь. В то время не очень было много внимания вдовам. Это сейчас мы знаем, как тяжело им было воспитывать детей. Как с малолетства детям воинов приходилось впрягаться в нелёгкую колхозную работу. Мама рассказывала, как пахала на бычке, как радовались промороженной картошине, случайно найденной на поле весной. Совсем недавно дядя Толя показал дугу, в которую впрягал бычка, для боронования почвы. До сих пор её хранит.

Обо всем не рассказать. Это отдельная история. Радует, что уже наши внуки (дедушкины праправнуки) интересуются судьбой участников войны. И идут с портретами дедов в «Бессмертном полку».

Н.В. Меньшакова, член клуба «Краеведы Виледи», п. Сорово, май 2020 года